Пфф, а я профессионал, блин. 

Но я попробую.

*warning* Сейчас будет очень много букв. Возможны логические ошибки, упрощения и невнятный лепет. Правда, я совсем разучилась писать на такие темы. *оправдывается* Раньше получалось лучше. Гораздо. =/
И да, я буду много цитировать А.И. Осипова. Лучше него я все равно никогда в жизни не скажу и не сформулирую.

Для начала надо бы определелиться с понятиями, иначе можно просто не понять друг друга.
Что такое духовность. Сейчас (почему - см. пост. 53) любят путать духовность с душевность. Вот, N, такой высокодуховный человек! Слушает Моцарта, смотрит Феллини, читает Канта и ест овсянку по утрам. И вот первая ошибка. Это не духовность, это душевность. Или нравственность.
Ошибка номер два. Вот, баба Настя - такая духовная! В церковь ходит каджый день, внучкам своим две квартиры завещела, четки из руки не выпускает, вся квартира в иконах! Ну такая духовная! Это тоже не духовность. Это в лучшем случае - церковность. Выполнение внешних правил, обрядов. Это нужно, но это только внешнее.
Человек внешне может творить весьма добрые дела (благотворительность и проч.), но на самом деле, с т.з. Духа - всё это маловажно. А важно то, что внутри. Можно подавать милостыню из-за тщеславия, можно ходить в храм из-за праздности, можно стать хирургом из-за патологической жестокости. Важен мотив и внутреннее состояние.
Поэтому, духовные ценности, каковы? В Евангелии их называют, например, любовь, милосердие, но это совсем не означает, что тот, кто исполнен любви и милосердия обязательно будет внешне выражать так, что всем это будет очевидно. Напротив, что чем больше ценность духовная присутствует в человеке, тем больше он ее скрывает.© А.И.О.

В Ветхом Завете были даны 10 заповедей. Заповеди очень простые. Почти примитивные. Они были необходимы для того, чтобы евреи (прежде всего они - Богоизбранные), банально не истребили друг друга.
К моменту Рождения Христа человечество несколько изменилось. И готово было воспринять нечто более высокое. Евангелие открывает нам т.н. "заповеди блаженства", которые Христос произносит в Нагорной проповеди.
И первая заповедь - Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
"Духовная нищета" - это устоявшийся христианский мем. Это смирение. То самое смирение, за которое малограмотные атеисты любят тыкать христиан: вы, дескать, тупые и беззубые, только и можете, что биться головой ап стенку и ныть, какие вы грешные и ничего не можете. У вас нет чувства собственного достоинства!
Всегда хочется дать им телефон невропатолога посоветовать таким критикам почитать Ортодоксию Честертона. И всегда останавливаю себя - бесполезно! Еще Эйнштейн говорил, что знает только две бесконечные вещи: Вселенную и глупость.
Смирение - это нормальное здоровое чувство. Человек понимает, что он болен, болен смертельно. И что сам себя он исцелить не может. Ему нужен Врач. Лекарство было дано - 2000 лет назад. Человеческая природа после грехопадения настолько изуродовалась, что лекарство было слишком дорогим: Боговоплощение и Крестная Смерть Самого Творца*. Ну и как после всего это человек должен себя чувствовать? Ради него, ради человека, Бог не пожалел Себя. Апостол Павел в послании к Филиппийцам пишет о Христе: смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя. Человек был создан для славы - а он валяется в дерьме. Бог не оттолкнул человека: спас его, а человек снова продолжает плевать в лицо Тому, Кто ради него всем пожертвовал. Человек продолжает грешить. Сам себе добровольно продолжает резать душу. И чем более человек грешит - тем более удаляется от Творца. Ну и как же человек должен себя чуствовать? Возгордиться и сказать: йоу, я по уши в дерьме, но я охрененно крут. И неважно, что от меня зловоние, как от прокаженного, я все равно крут. Ну да, для сумасшедшего это нормальные слова. А здоровый человек скажет: Боже мой, мне нужен Врач. Я понимаю, что заслуживаю самого худшего, но не перестаю надеяться и верить Тебе.
На самом деле, святость - это норма. Человек создан для того, чтобы быть святым. А вот наше нынешнее состояние - это парафилия. Добровольная.
Когда умирал Святой Сисой Великий (один из величайших подвижников), он даже физически светился (есть описания его современников). И при этом что он говорил? Он просил, умолял дать ему еще время на покаяние. Он! И это было не лицемерие и не "смиренниченье". Нет. Его праведность открыла ему глаза - он видел свое настощее состояние, свою духовную немощь. Он видел вещи такими, какие они есть на самом деле. А мы почти слепые - питаемся исключительно своими отходами и видем себя чистыми. Ну да, самообман это приятно.
На первый взгляд это может показаться парадоксом - чем чище человек, тем больше он осознает свою немощь. На самом деле это не парадокс, это закономерность.

Значит, чеоловеческая природа повреждена. Мы больны. Все, что мы видим - (в большинстве случаев) это плод нашей больной фантазии. Именно поэтому с самого первого века христианские подвижники предупреждали: будьте осторожны. Человек, пытающийся вести духовную жизнь, очень легко может уйти не туда. Очень легко может прельститься. Принять плод своей фантазии (или плод чужой фантазии) за божественное откровение. Всегда преподобные предупреждали: никаких восторгов! Строгость и умеренность. Никакого подогревания себя изнутри (особенно на молитве). Одним словом: следи за собой. Каждую секунду. Об этом говорили еще в прошлом тысячелетии! Когда не было клинической психологии, люди не знали, что такое психосоматика и что одним усилием воли и воображения человек может ввести себя во многие состояния.
Христианский Восток всегда придерживался и придеживается этих правил.
Запад, увы, пошел со всем по другой дороге.
Много аспектов, безусловно. И совершенно ложный догмат о Примате Папы. И пресловутое филиокве. И чистилище. И еще очень много других вещей. Но мы сейчас о духовности. На примерах.

Одним из великих католических святых является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание хорошо открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) "о двух милостях": "Первая - это чтобы я... мог... пережить все те страдания, которые, Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость... - это, чтобы... я мог почувствовать... ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий". Как видим, не чувства своей греховности беспокоили Франциска, а откровенные претензии на равенство с Христом! Во время этой молитвы Франциск "почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса", Которого он тут же и увидел в образе шестикрылого серафима, поразившего его огненными стрелами в места крестных язв Иисуса Христа (руки, ноги и правый бок). После этого видения у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) - следы "страданий Иисусовых" (Лодыженский М.В. Свет Незримый. - Пг. 1915. - С. 109.)
Природа этих стигм хорошо известна в психиатрии: непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Ничего благодатного здесь нет, ибо в таком сострадании (сompassio) Христу нет той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня (Ин. 14;21). Потому подмена борьбы с своим ветхим человеком мечтательными переживаниями "сострадания" является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит многих подвижников к самомнению, гордыне - очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами (ср. "проповеди" Франциска птицам, волку, горлицам, змеям ... цветам, его благоговение перед огнем, камнями, червями).
Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: "Я трудился и хочу трудиться... потому что это приносит честь" (Святой Франциск Ассизский. Сочинения. - М., Изд. Францисканцев, 1995. - С.145). Франциск желает пострадать за других и искупить чужие грехи (С.20). Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: "Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием" (Лодыженский. - С. 129.). Все это свидетельствует о невидении им своих грехов, своего падения, то есть о полной духовной слепоте.
А вот выдержки из "Откровений блаженной Анжелы" (†1309 г.) (Откровения блаженной Анжелы. - М., 1918.).

Дух Святой, - пишет она, - говорит ей: "Дочь Моя, сладостная Моя,.. очень Я люблю тебя" (с. 95): "Был я с апостолами, и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты" (с. 96). И такое открывает о себе Анжела: "Вижу я во мраке Святую Троицу, и в самой Троице, Которую вижу я во мраке, кажется мне, что стою я и пребываю в середине Ее" (с. 117). Свое отношение к Иисусу Христу она выражает, например, в таких словах: "могла я всю себя ввести внутрь Иисуса Христа" (с. 176). Или: "Я же от сладости Его и от скорби об отшествии Его кричала и хотела умереть" (с. 101) - при этом она в ярости так начинала бить себя, что монахини вынуждены были уносить ее из костела (с. 83).

Резкую, но верную оценку "откровений" Анжелы дает один из крупнейших русских религиозных мыслителей XX-го века А.Ф. Лосев. Он пишет, в частности: "Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что Святой Дух является блаженной Анжеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: "Дочь Моя, сладостная Моя, дочь Моя, храм Мой, дочь Моя, услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня". Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А возлюбленный все является и является и все больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем... Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: "Душа моя была принята в несотворенный свет и вознесена", - эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его Тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле и т.д. и т.п.? В довершение всего Христос обнимает Анжелу рукою, которая пригвождена ко Кресту, а она, вся исходя от томления, муки и счастья, говорит: "Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда я не могла стоять на ногах, но лежала и отнимался у меня язык... И лежала я, и отнялись у меня язык и члены тела" (Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М., 1930. - Т. 1. - С. 867-868.).
Ярким свидетельством католической святости является Катарина Сиенская (+1380), возведенная папой Павлом VI в высший разряд святых - в "Учители Церкви". Зачитаю несколько выписок из католической книги Антонио Сикари "Портреты святых". Цитаты, по-моему, не потребуют комментарий.

Екатерине было около 20 лет. "Она чувствовала, что в ее жизни должен произойти решающий перелом, и продолжала истово молиться Своему Господу Иисусу, повторяя ту прекрасную, нежнейшую формулу, которая стала для нее привычной: "Сочетайся со мной браком в вере!" (Антонио Сикари. Портреты святых. Т. II. - Милан, 1991. - С.11.).

"Однажды Екатерина увидела видение: ее божественный Жених, обнимая, привлекал ее к Себе, но потом взял из ее груди сердце, чтобы дать ей другое сердце, более похожее на Его собственное"(с.12).
Не менее показательны "откровения" и возведенной также папой Павлом VI в "Учители Церкви" Терезы Авильской (XVI в.). Перед смертью она восклицает: "О, Бог мой, Супруг мой, наконец-то я Тебя увижу!". Этот в высшей степени странный возглас не случаен. Он - закономерное следствие всего "духовного" подвига Терезы, существо которого открывается хотя бы в следующем факте.

После многочисленных своих явлений "христос" говорит Терезе: "С этого дня ты будешь супругой Моей... Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг" (Мережковский Д.С. Испанские мистики. - Брюссель, 1988. - С. 88.) "Господи, или страдать с Тобой, или умереть за Тебя!" - молится Тереза и падает в изнеможении под этими ласками...", - пишет Д. Мережковский. Не приходится поэтому удивляться, когда Тереза признается: "Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания". Не случайно поэтому известный американский психолог Вильям Джеймс, оценивая ее мистический опыт, писал, что "ее представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его божеством" (Джемс В. Многообразие религиозного опыта. /Пер. с англ. - М., 1910. - С. 337).
На методическом развитии воображения основывается мистический опыт одного из столпов католической мистики, родоначальника ордена иезуитов Игнатия Лойолы (XVI в.).

Его книга "Духовные упражнения", пользующаяся огромным авторитетом в католичестве, непрерывно призывает христианина к тому, чтобы представить себе, вообразить, созерцать и Святую Троицу, и Христа, и Богоматерь, и ангелов и т. д. Все это принципиально противоречит основам духовного подвига святых Вселенской Церкви, поскольку приводит верующего к полному духовному и душевному расстройству.

Восточные отцы называли это "прЕлестью" (от "прельститься"). Психиатры - Гистрионное расстройство личности. Включено в Международную Классификацию Болезней 10го пересмотра.

_________________________
*почему и как Жертва Христа спасла человечество я сейчас не буду писать. Эта тема еще страниц на 20. Если будет интересно - могу посоветовать, что почитать.